Анастасия Вернер - Босоногий друг [СИ]
- Даня, с кем ты там разговариваешь?
Я резко повернулась и испугано проговорила:
- Ни с кем! Просто говорю с самой собой.
- О, даже дверь не заперта. - В голосе мамы было искреннее удивление.
Помня о своей любимой привычке, в очередной раз задалась вопросом: как только можно было терпеть меня все восемнадцать лет?
- Я и не собиралась её запирать, - сказала тихо и повернулась спиной к двери.
Лин на прежнем месте уже не было.
Я медленно дошла до стула, что стоял напротив туалетного столика, аккуратно села и в очередной раз вздрогнула, заметив своё отражение.
Услышала, как шуршат чужие юбки. Мама встала прямо за моей спиной.
- Даня, дорогая, я уже так устала злиться и ругаться с тобой. - Её брови сошлись на переносице, на лбу пролегла глубокая морщинка. - Мы с папой тебя очень любим, но пойми, пожалуйста, у любых поступков всегда будут последствия. Ты видишь, к чему всё привело в этот раз? Уверена, ты этого не хотела, но, родная, ты сама виновата. Чего ты ждала, скажи мне? Ты думала, что сможешь заключить сделку с демоном и избежать последствий? Пойми и нас. Мы поступили так, как должны были поступить. Может, хоть это поможет тебе понять, какая ответственность лежит на твоих плечах. Не за Королевство, а за свою жизнь и за жизнь других людей.
Я сидела, молча вперив взгляд в отражение моей мамы. Я смотрела на неё и видела отчаявшуюся женщину. Ей так хотелось, чтобы все эти слова не пролетели мимо, чтобы в моей голове осело хоть что-то. Ей так хотелось, чтобы её дочь перестала, наконец, строить из себя непобедимую крепость и хоть раз в жизни подумала о том, что реальная жизнь сводится к ответственности, а не глупости.
Мне нечего было ей сказать, кроме того, что я стыжусь не только своих поступков. Я стыжусь себя. Вот только ей от этого вряд ли станет легче.
Поэтому, не дожидаясь, пока меня обвинят меня в игнорировании моралистических речей, тихо спросила, опустив взгляд:
- Мам, расскажи пожалуйста, как вы познакомились с папой.
- Дочка, неужели так трудно... - на её лице отразилось отчаяние.
Я не дала ей договорить, перебив:
- Я тебя услышала. Тебе не за что извиняться или пытаться что-то объяснить. Вы поступили правильно, и все это прекрасно понимают. И если бы я была на вашем месте, то наверное, вообще бы себя в приют отдала.
- Даня, что за глупости ты говоришь? - строго спросила мама. Тем не менее, в её взгляде читалось удивление.
- Говорю то, на что у вас не хватило смелости. И я... мам, давай не сейчас? Пожалуйста.
- Ладно, хорошо, - кивнула она, закусив губу. Её взгляд был устремлен на мои волосы. Руки как-то неосознанно дотронулись до моей головы кончиками пальцев. В конце концов, не выдержав, мама спросила: - Дань, как так получилось?
- Ужасно выглядит, да?
- Скорее, непривычно. - Она вздохнула. - Даня, я же знаю, как ты любишь лезть туда, куда тебя не просят. Это последствия твоей очередной выходки?
- В каком-то смысле - да, - спустя некоторое время выдавила я, стыдливо опустив взгляд. - Об этом мне тоже не хочется говорить.
- Почему? - Неожиданно она резко сделала шаг вперёд, присела на корточки сбоку от стула, и, схватив мои руки, лежащие на коленях, пристально заглянула в глаза. - Ты боишься, что я буду ругать тебя? Или начну осуждать? Даня, послушай, я - твоя мать, и я должна знать, что произошло с моим ребёнком!
- Иногда лучше чего-то не знать, - пробубнила себе под нос.
- Тебя пытались убить?! - ахнула мама. На её лице отразился такой ужас, что я испугалась, как бы она не поседела вслед за мной.
Поспешно закрутила головой.
- Нет. Я... там... кое-что произошло... - Я сморщилась, словно проглотила десяток лимонов разом, и, вздохнув, подняла решительный взгляд. - Мам. Я расскажу тебе всё, но только пообещай мне кое-что. Пожалуйста.
- Конечно. Всё, что угодно.
Я вздохнула и выпалила:
- Не осуждай меня. Поверь, мысленно я уже давным-давно казнила себя с особой жестокостью, но сейчас... мне просто нужно понимание. И если тебе очень хочется на меня наорать, то лучше отложить наш разговор. Потому что я не готова... не готова слушать, какая я плохая и безответственная. Ещё раз.
- Даня... - Мама порывисто поднялась и обняла, прижимая мою голову к своему плечу. Надо же. Неужели стоило заключить сделку с демоном, что бы мама наконец-то обняла меня? - Обещаю, что не скажу ни слова, только расскажи мне всё-всё, ладно?
Хах, боюсь, так не получится. В таких случаях всегда есть вещи, которые лучше не придавать огласке.
Я крепко сжала мамины руки и поднялась, кивком головы указывая на кровать. Когда мы сели, в который раз тяжело вздохнула и начала говорить сдавленным тоном, чувствуя на себе обеспокоенный взгляд:
- Знаешь, мам, эта история может показаться тебе глупой и в какой-то мере очень простой, и, в общем-то, так и есть. Эта история совсем не о героях, не о правильных поступках и не о героических подвигах. Но эти события что-то изменили во мне. Люди, которых я встретила, помогли мне понять, что есь что-то прекрасное в том, чтобы быть самим собой. И, поверь, мне очень стыдно за свои поступки! Но у меня такое чувство, что что бы я ни делала, мне никогда не измениться. Поэтому за то время, что вы находились под заклинанием, я не совершила ничего правильного или героического. Всю жизнь меня преследовали одни глупости, и это как клеймо. Это навсегда останется со мной, увы. Но в то же время со мной произошло столько замечательного, столько весёлого и... нежного... мам, всего лишь одна неделя подарила мне то, чего я так ждала все восемнадцать лет! И знаешь, наверное, если бы мне предоставили шанс всё изменить, если бы сейчас я могла вернуть себе титул принцессы в обмен на то, чтобы стереть эту неделю с лица земли, я бы послала всё к чертям!
- Даня! - вздрогнула мама, услышав ругательство.
- Тс. Послушай. После того, как я решилась на договор, начался просто сущий ад...
Дальше наш ждал целый час моего беспрерывного монолога. Может и не час, время как-то резко потеряло свой вес. Я говорила и говорила. Смотрела в мамины глаза и видела в них удивление, страх, кучу невысказанных вопросов, и главное - то, чего мне не хватало долгие восемнадцать лет - сопереживание. И хотя раньше она действительно осуждала почти каждое моё слово или движение, так или иначе, она оставалась моей матерью. И теперь я поняла, что под всей её внешней строгостью и холодностью скрывалась любовь. Любовь к своему ребёнку. И вот, когда наступил критический момент, когда нервы каждого из нас взвинтились до предела, она наконец-то проявила волнение. Искренне волнение. А вместе с ним - показала свою любовь. Без слов. Но слова и не требовались, и так было понятно.
